Кевин стал моим отчимом в 2024 году, когда женился на моей матери. Мама познакомилась с ним в 2022-м, через два года после смерти моего отца.
Если честно, он казался подарком судьбы. Обычно отчимы — это нечто отвратительное, правда? Карикатурные злодеи? Я даже надеялся на это — чтобы было за что его ненавидеть. Но, к сожалению, я понял: я не испытываю к нему ненависти. А ведь мне было пятнадцать, и боль от утраты отца ещё только начинала утихать — всё было готово для того, чтобы возненавидеть нового мужчину.
Я должен был ненавидеть Кевина. Но не мог.
Кевин был добр.
Кевин был идеален.
Только этой весной иллюзия начала рушиться. Тогда я узнал о его... особом увлечении.
Афалины.
Сначала я даже почувствовал облегчение, узнав о его «странности». Удивлялся, как за три года мне не удалось этого заметить. Но был рад наконец найти хоть что-то странное в нём. Наличие изъяна делало его более... человечным.
Я ошибался.
Незадолго до начала учёбы в университете, прошлой осенью, Кевин предложил мне поехать на рыбалку, хотя я вежливо напомнил, что не особо люблю её. Что иронично — моя старшая сестра Бекки как раз хотела попробовать, но Кевин заявил, что это «мужское сближение».
Бекки это задело. А я — я обрадовался, что могу записать за Кевином ещё один минус: сексизм.
Почему я так радовался, когда находил в нём недостатки?
Может, в глубине души я с самого начала знал, что с ним что-то не так?
И просто хотел придумать безобидное объяснение той тревоге, что жила во мне?
Что-то, что не пугало бы меня до дрожи?
— Тихо тут, правда, Крейг? — сказал Кевин, когда мы сидели с удочками у воды.
Я пожал плечами. — Ну да.
— Ничего, — усмехнулся он. — Скоро ты уже в универ пойдёшь. Клубы, выпивка, ошибки. Сбежишь от своего скучного пап... Ничего что я так себя называю?
Я сдержал раздражённый вздох. — Ты всегда это спрашиваешь. И я всегда отвечаю: «Да».
— Знаю, — вздохнул Кевин, — но ты всё равно ни разу не назвал меня так. Это немного ранит.
Я неловко сменил тему. — Э-э, а почему ты вообще так любишь рыбалку?
Его лицо просветлело. — Природа, Крейг. Это прекрасно. Порой ужасно, но всё равно — прекрасно. Идеально сбалансировано. Идеально устроено. Хочешь узнать, какое у меня любимое животное?
Вопрос показался странным — будто из уст ребёнка. Да и голос у него стал радостным, по-детски восторженным. Тем не менее я кивнул.
— Афалина, — прошептал Кевин, уставившись в воду. — Именно поэтому я уговорил твою маму съездить на пару дней в Уэльс перед твоим отъездом в университет. Хочу увидеть их у побережья. Боже, я раньше каждый год туда ездил, а теперь уже три года не был. Я... скучаю по ним.
— Но вот — хорошо. Очень хорошо. Поговорить с тобой о моих любимцах. Последние три года я только уши твоей матери прожужжал, и вот — наконец могу рассказать об этом кому-то ещё.
— Да, афалина — моё любимое животное. Может быть, даже любимое существо на всём белом свете.
Я с трудом сдержал улыбку — Кевин был настолько увлечён, что это становилось комичным. — Странно, что ты раньше об этом не говорил, раз уж они тебе так дороги.
Кевин вздохнул. Глубоко, горестно. — Не все понимают, Крейг. Я пытался раньше. Открывался. Делился своей страстью. И знаешь... не раз обжигался.
Я фыркнул, едва не рассмеявшись, но попытался замаскировать это под кашель. Кевин же замолчал. И тишина эта была... неприятной. Я видел, как за маской любезности копится раздражение. Как он закипал изнутри.
Через неделю мы вчетвером прибыли в Airbnb у залива Кардиган, на севере Уэльса. Пока мама с Кевином бронировали морскую прогулку, я поделился с Бекки.
— Приготовься, — сказал я. — Когда мы были на рыбалке, я узнал, что Кевин... очень увлечён дельфинами.
— Я тоже, — пожала плечами она.
— Нет, он... прям очень, — с ухмылкой настаивал я.
Бекки приподняла бровь. — Что ты имеешь в виду?
Я кивнул в сторону отчима, который радостно скакал с ноги на ногу рядом с мамой, уткнувшись в айпад.
Бекки улыбнулась. — Это даже мило.
Я покачал головой, пытаясь проглотить неприятный ком в горле — что-то в тот день всё ещё не давало мне покоя. — Может быть… сначала мне так и казалось. Но потом он стал странным. Я посмеялся — и он... я не знаю.
— Вот и нечего было выбирать тебя вместо меня, — фыркнула Бекки. — «Мужское сближение», ага. Я бы была милой и понимающей. Не ржала бы над его... возбуждением от дельфинов.
Я расхохотался. — Пожалуйста, никогда больше не говори эти слова рядом.
— О чём вы хихикаете? — спросила мама, подходя к нам с Кевином на кухне.
Бекки беззвучно прошептала мне «возбуждение от дельфинов», и я едва удержался от смеха.
— Да ни о чём, — наконец ответил я. — Мы просто... ждём прогулку.
Мама прищурилась. — Мои двое подростков хотят провести день с родителями? Что-то тут подозрительно.
— «Подростков»? — фыркнул я. — Бекки почти двадцать. Она уже старая.
— Вы оба для нас младенцы, — вздохнула мама, поднимая пальто со стойки. — Ну что, погуляем по городу, пока солнце не скрылось? У нас ещё час до выезда.
Пока мы бродили по лавкам, Кевин был какой-то отстранённый — его взгляд всё время был прикован к морю. Бекки это тоже заметила. Мы пару раз переглянулись, ухмыльнувшись: ясно было, что он витает в мечтах о своих дельфинах. В итоге он даже потащил нас на причал минут за десять до назначенного времени.
— Лодка будет только в нашем распоряжении, — мечтательно прошептал Кевин.
— Ну, не совсем, — раздался голос у нас за спиной.
Мы обернулись и увидели коренастого мужчину с седой, лохматой бородой, который переваливался по деревянному пирсу в нашу сторону.
— Дэйв! — радостно воскликнул Кевин и обнял его.
— Для тебя я всё ещё капитан Дэйв, — отозвался тот, и оба рассмеялись.
— Вы знакомы? — нахмурилась Бекки.
— Они старые друзья, — пояснила мама. — Вот почему лодка только наша.
— И скидка хорошая, — хмыкнул Дэйв.
— Некоторые считают, что за тридцать лет дружбы можно было бы и больше тридцати процентов дать, — подмигнул Кевин.
— Не пытайся разорить меня, ублюдок, — фыркнул капитан. — Ладно, народ, залезайте на борт.
День был чудесный. Это то, что запомнилось особенно ярко. Солнце палило безжалостно, медленно запекая нас, как на гриле. Я сидел у кормы, позволяя морскому ветру немного остудить меня. И тогда я увидел его — серый, блестящий плавник, ритмично поднимающийся и опускающийся над поверхностью воды. Я открыл рот, чтобы сказать что-то, но—
— О, КАКОЕ ЖЕ ОНО ПРЕКРАСНОЕ! — закричал Кевин во всё горло. — Кэти, ты видишь это?
— Вижу, — рассмеялась мама рядом с ним.
Они сидели, прижавшись друг к другу, наблюдая, как существо скользит вдоль лодки. Я оглянулся, чтобы найти Бекки. На палубе её не было.
— Позови Бекки! — настаивал Кевин.
Я кивнул и направился к двери в каюту. Внутри за штурвалом стоял только капитан Дэйв; он кивнул мне с едва заметной улыбкой. И я почувствовал тревогу. Ощутил, что не на своём месте. То же чувство было на той злополучной рыбалке.
— Где она? — спросил я.
— Сказала, что хочет поспать, — ответил Дэйв, снова кивнув, теперь — на дверь справа от него, ведущую в жилые помещения под палубой. — Кажется, ей не особо интересны дельфины.
Я нахмурился и протиснулся мимо капитана, распахнув дверь. Спустившись по четырём ступеням, я оказался в тесной каюте с маленьким столом, заваленным коробками из-под еды, и кроватью в глубине. На кровати лежала Бекки, её грудь плавно поднималась и опускалась, как тот самый плавник.
Я попытался успокоить дыхание.
— Афалины — особенные животные, Крейг.
Голос раздался у меня за спиной. Я обернулся — и увидел, как Кевин закрывает за собой дверь.
— Странно, что моя сестра спит на койке капитана, не так ли? — спросил я.
Кевин проигнорировал. — Ты пропускаешь дельфинов, мальчик.
Мальчик.
Он никогда раньше так меня не называл. И в голосе его появилась резкость. Укус.
— Кевин, мне всё равно, как хорошо ты знаешь Дэйва. Я не хочу, чтобы моя сестра спала здесь внизу, — сказал я, подойдя к кровати и опустившись на колени. — Бекки, проснись.
— Она будет отдыхать ещё долго, — прошептал Кевин.
И тут раздался щелчок — дверь заперлась.
В груди возникла паника — резкая, пронизывающая, как нож. Казалось, в ребра вонзилось лезвие, выкручиваясь прямо в сердце. Я не мог дышать. Не мог пошевелиться. Но всё же сумел повернуться, затекшим, почти парализованным телом — и уселся на пол, прижавшись спиной к кровати, создавая хлипкий барьер между Кевином и сестрой.
— Мама… — выдохнул я, голос предательски сорвался.
— Мама тоже спит, — прошептал он. — А вот ты — бодрствуешь. Ты хочешь послушать, как я рассказываю о своём любимом животном, правда ведь?
Я попытался покачать головой, но тело не слушалось. Я был парализован страхом. Я твердил себе месяцами, что совершеннолетие делает тебя взрослым. Но в тот момент я был мальчиком.
Испуганным и одиноким.
— Как я уже говорил у озера, природа — это прекрасно, — продолжал Кевин, медленно приближаясь. — Она требует равновесия. Мы — её часть. Ты и я. Люди. Знаешь, у животных можно многому научиться. Афалины — наши лучшие учителя.
— Но дело не только в их уме. В иерархии. В склонности к агрессии. Нет. Есть и другое. Они понимают, что жестокость — это инструмент. Что природа не подчиняется никаким законам. Ни морали, ни этике.
— Ты знаешь, что делают самцы, когда хотят самку, у которой уже есть детёныш, Крейг?
Самка занята.
Эти слова пронизали меня холодом. Они стали предвестием ужаса, который я уже начинал — пусть и не до конца — предчувствовать.
Я съёжился, прижавшись к кровати, а Кевин сделал ещё один шаг.
— Я тебе расскажу, — вздохнул он. — Афалины убивают детёнышей самки, чтобы вызвать у неё течку. Это приводит её к состоянию готовности к спариванию. Тогда самец покрывает её и производит потомство. Он становится альфа-самцом, стирая следы предыдущего.
— Конечно, мы — не дельфины. Я не идиот, Крейг. Но думаю, мы всё же можем кое-чему у них поучиться. Видишь ли, как и у них, наш разум часто мешает нашим истинным, первобытным инстинктам. Но в нужных условиях природа перевешивает все эти глупости, эмоции, этику.
— Я вновь и вновь убеждался: отняв у женщины её детёнышей, можно пробудить в ней что-то древнее. Инстинкт продолжения рода. Безумное, отчаянное желание восстановить семью. Обеспечить выживание рода. И это даёт мужчине шанс стать отцом её следующего ребёнка.
— Конечно, сначала будет ужасная скорбь, но из этой скорби рождается новое. Новая цель. И я буду рядом, чтобы взять бразды в свои руки. Начать новую семью с твоей матерью. Я был терпелив пять лет, но теперь — настал час.
Я сумел выдавить из себя: — Пожалуйста, я не… я не понимаю…
Кевин смотрел на меня с каменным лицом. Его губы были тонкими, а глаза — тёмными, чужими.
— Именно это сказал твой отец, — произнёс он.
Моё сердце застыло. Кольцо вокруг груди сжалось окончательно.
— Что ты сказал? — прохрипел я.
Кевин опустился на колени передо мной. Между нами оставался всего метр.
— Я видел вас всех, — мягко заговорил он. — Видел, как ты, твоя сестра и мать навещаете его в больнице. Видел, какие вы были счастливые. И подумал: «А почему бы мне не иметь такое?» Так я и сделал это, Крейг. Он, возможно, и вышел бы из комы. Со временем. Но я не мог этого допустить.
Моё сердце снова забилось — яростно, как никогда. Я понял, что это не кошмар. Что Кевин не врёт. Что смерть отца — это не трагическая ошибка оборудования, как говорили в больнице. Этот монстр сделал выбор. Запланировал. И забрал себе семью моего отца.
У меня начали возвращаться силы. Я ощутил свои руки. Я медленно провёл одной по полу и нащупал тяжёлый ботинок с металлическим носком.
— Знаешь, Крейг, ты мне всегда нравился, — сообщил Кевин. — Но мы обязаны учиться у природы. Пока ты и Бекки живы, я для твоей матери — лишь поставщик ресурсов. Мне нужно всё стереть. Начать с чистого листа. Тогда твой отец исчезнет навсегда.
Глаза Кевина блестели в оранжевом свете качающейся лампы. Я понял — он вот-вот бросится на меня.
Я замахнулся.
Нос ботинка со всей силы врезался в его висок.
Он заорал и рухнул на пол, держась за голову. Этого удара было недостаточно, чтобы его добить, но времени встать на ноги он мне дал.
Я вскочил и со всего размаха пнул его по лицу. Его затылок ударился о край стола.
Он затих.
Я рванул наверх, отпер дверь и выбежал в капитанскую каюту.
— Ну что, вы… — начал Дэйв.
Он замолчал, увидев не друга, как ожидал, а подростка, который, судя по всему, не должен был больше никогда появиться на палубе. На сиденье у кормы лежала моя мать — явно тоже под действием чего-то.
Бутылки с водой, — мелькнуло в голове. Я ведь отказался от неё, когда только поднялся на борт. Он тогда недовольно посмотрел на меня.
Если бы я выпил — нас с Бекки, вероятно, было бы уже не разбудить.
Капитан Дэйв смотрел на меня на меня — то ли секунду, то ли вечность — а затем бросился вперёд, как бешеный.
Я нырнул под его руки и выскочил на палубу. Добежал до самого края лодки, остановившись у кормы. Позади нас в воде прыгали три дельфина, словно сопровождая судно, неторопливо скользящее вдоль берега.
Я обернулся. Дэйв мчался ко мне со всей силы. Он был крупнее и мощнее меня, и врукопашную мне бы не выстоять — если бы он не разогнался так стремительно.
Я закричал и метнулся в сторону.
Его рука задела меня, но уже было поздно.
Слишком много инерции.
Капитан перелетел через перила и плюхнулся в воду.
Лодка медленно оставляла его позади. Штурвал остался без управления, и мы поплыли боком, не по прямой.
За бортом барахтался капитан, сбивая дельфинов с курса. Животные перестали плыть и начали высовываться из воды, издавая тревожные трели.
И тут раздался металлический лязг — двигатель заглох.
Я обернулся и увидел тяжело дышащего Кевина, вышедшего из каюты с ключами от лодки в руке.
— ПОМОГИТЕ! — кричал капитан Дэйв, метрах в двадцати от судна. — УБЕРИТЕ МЕНЯ ОТ ЭТИХ ЧЁРТОВЫХ ТВАРЕЙ!
Кевин смотрел на меня с ненавистью, направляя на меня ключи, будто это было оружие.
— Ты…
На этот раз у меня не было преимущества внезапности. Не было оружия в руках. Я хотел прыгнуть за борт и плыть к берегу, за помощью. Но боялся — что Кевин навредит моей сестре. Увезёт маму навсегда.
Я попытался заслониться руками, но Кевин с яростью оттолкнул их.
Я закричал, когда он сжал мою шею и потащил к краю лодки, перевесив вниз головой за борт.
Мир перевернулся. Капитан Дэйв плыл ко мне — с моей перспективы он выглядел так, будто вот-вот упадёт с неба в море. Я мог только надеяться. Он сокращал расстояние, и я понимал: если он доберётся до лодки, шансов у меня не останется.
Но тогда я заметил — те же три афалины всё ещё издавали тревожные звуки, плавники резали воду. Один из них резко вынырнул и вцепился зубами в руку капитана.
Дэйв закричал от боли, кровь хлынула в воду. Остальные два дельфина присоединились.
Это спасло меня.
Я уже почти терял сознание, когда Кевин ослабил хватку.
— Чёрт… — выдохнул он.
Я поднял голову — он копался в каюте, а затем выскочил на палубу с гарпуном в руках.
— Не двигайся, — прорычал он, нацелив на меня оружие. — Или я пущу один в тебя. И всё испорчу. Понял?
Не дожидаясь ответа, Кевин выстрелил в воду.
Раздался душераздирающий визг. Я выглянул за корму — один из дельфинов, тот, что первым атаковал, теперь корчился от торчащего из бока гарпуна. Двое других завыли ещё громче. Эти звуки пронзали не только уши — они пронзали душу.
Это были крики ярости.
Капитан Дэйв, истекая кровью, пытался плыть одной рукой. Один из дельфинов резко зашипел — я не знал, что они могут так. Это был не звук злости. Это была ненависть.
Один из них исчез под водой. Я понял, что капитану осталось недолго.
Его глаза расширились, когда его схватили за ноги.
Он успел лишь коротко вскрикнуть, прежде чем его утащили под воду.
— ДЭЙВИД! — заорал Кевин, заряжая гарпун повторно.
Последний дельфин подплыл к телу своего раненого товарища, который уже почти не шевелился. Я не знаю, как, но я почувствовал — оно скорбит. Оно понимает. Оно знает, кто виновен.
И тогда, инстинктивно, я начал отползать назад от кормы, пятясь по палубе. Кевин, сощурившись, следил за мной.
— Даже не думай убежать, — зарычал он, разворачиваясь от моря и наводя гарпун на меня. — Как только я закончу с этой тварью, я…
Громадный всплеск воды. Серое тело заслонило солнце. С поразительной точностью существо сомкнуло челюсти вокруг живота моего отчима.
Кевин завизжал и исчез за бортом, утащенный в глубины — туда же, где только что исчез и капитан.
Я издал сдавленный стон. Я не знал, от чего дрожу больше — от силы этих созданий или от тьмы, что жила в Кевине.
Наверное, от обоих.
Я ещё долго не мог подняться. Слишком боялся. Боялся, что эти могучие существа вернутся — и добьют нас всех. Из мести. Или из ошибочного убеждения, что мы виновны в гибели их друга.
Наконец, солнце начало клониться к закату, лодка безмолвно дрейфовала вдоль берега, я услышал, как позади скрипнула дверь. Сонная Бекки вышла на палубу и спросила, куда подевались капитан и Кевин. Я начал всхлипывать, не в силах объяснить. Она позвонила в полицию прямо с лодки.
Мама очнулась вскоре после этого, и береговая охрана добралась до нас примерно через полчаса.
Даже после того, как я всё рассказал матери и сестре, даже после того, как полиция нашла изувеченные тела Кевина и капитана, выброшенные на берег в трёхстах метрах от нас, всё это казалось... нереальным.
Я не стал говорить им, что Кевин сказал о папе. Что это он убил его. Это моя ноша. Для них оставшегося ужаса и так слишком много.
Но Кевин был прав. Смотришь ли ты на человека, или на афалину — истина остаётся той же:
Природа — это прекрасно.
Прекрасно и ужасно одновременно.